In early 2020, I asked my friend not to blink for as long as he can while I shoot how it looks. He agreed. In 30 seconds, his eyes glazed over, facial features hardened. In a minute he began to cry. In two minutes, he gave up.

I started to wonder how others would do. How long could people resist their bodies complying with the photographer's order? How would they feel? What would it look like?

The documentary nature of photography implies the reality of the things depicted. People value photography, for they believe photography is a fact. What we see is what it was.

But what do we see? The image is always a subject to be decoded. The human brain is trained to read facial expressions so well that it endows even crude drawings with feelings. The simplest doodle face is capable of laughing happily and weeping inconsolably.

And there is nothing we can do about it. It's impossible to turn off this face recognition machine and stop reading what is written there — just as you cannot stop blinking.

In six months, I shot about 40 people trying their hardest not to blink. None of the participants at the time was experiencing any serious loss, depression or altered state of consciousness; on the contrary, most of them thanked me for the exciting bodily experience. Despite this, I saw grief in the photographs, I saw anger, I saw fatigue. Conditions that weren't really there.

I invite the viewer to experience this mental parallax along with me: a sense of stereo vision between what you see and what you know about what you see.

In the world of half-truths, near truths, pseudo-truths and the deliberate exploitation of cognitive bias, it seems to me particularly important to penetratе into the power of pre-conscious perception and to reflect on the emerging figure of observation over the observation — to catch yourself red-handed.

В начале 2020 года я попросил своего друга не моргать так долго, насколько получится, и предупредил, что буду снимать, как это выглядит. Он согласился. Через 30 секунд его взгляд остекленел, выражение лица ожесточилось. Через минуту он заплакал. Через две — зажмурился.

Мне стало интересно, как поведут себя другие люди при таком же ограничении. Насколько долго они смогут сопротивляться своим телам в подчинении установке фотографа? Какие ощущения при этом будут испытывать? Что покажут их лица?

Документальность фотографии подразумевает действительность изображенного. Люди ценят фотографии, потому что верят: фотография — это факт. Что видим, то и было.

Но что мы видим? Изображение всегда становится предметом расшифровки на стороне зрителя. Человеческий мозг натренирован читать эмоции на лицах так хорошо, что наделяет переживаниями даже примитивные рисунки. Палка-палка-огуречик способна как счастливо смеяться, так и безутешно рыдать.

И мы ничего не можем с этим сделать. Невозможно по собственной воле отключить аппарат распознавания лиц и перестать читать, что на них написано — так же, как нельзя перестать моргать.

За полгода я снял для проекта около 40 человек. Никто из участников на момент съемки не переживал серьёзную утрату, не находился в состоянии депрессии или измененного сознания; напротив, большинство поблагодарили за увлекательный телесный опыт. Несмотря на это, в фотографиях я видел на их лицах горе, видел гнев, видел усталость — состояния, которых на самом деле не было.

Я предлагаю зрителю вместе со мной испытать этот ментальный параллакс — ощущение стереовосприятия между тем, что видишь, и тем, что знаешь о том, что видишь.

В мире полуправд, недоправд, псевдоправд и намеренной эксплуатации когнитивных искажений мне кажется особенно важным получить опыт проникновения во власть досознательных механизмов восприятия и отрефлексировать возникающую фигуру наблюдения за наблюдением — поймать с поличным самого себя.